Блогът на terciman :: Переводы. Александр Геров, "Безысходность"+ из поэзии США (20-й век)

Александр Геров, "Безысходность"
.............. Александру Вутимскому

Зачем так рано нам внушила смерть,
что жизнь бескрайне унизительна для нас.
Сегодня кончено. Мне надо умереть,
простившись с жизнью, кою столь любил я.

В железный этот век, где всякий шаг
позорным унижением оплачен,
в уме моём три мыслицы першат:
убить, презреть, себя переиначить.

Я тело это сжёг бы в прах, тогда,
энергия моя б сгодилась людям
Став Божьей волей волком, в зоосад
пришлось бы мне попасть, приблуде.

Умру. Моя могила порастёт травой.
Стопа людская зелен-кров развеет
в часы, когда под солнцем пир горой,
и птах влюблённый среди веток пеет.

Устало утро гонит полумрак,
а стол мой слёзы орошают нервно.
Себя я одного оплакиваю так,
иль тех, в кого моя угасла вера?

Сожми ладонь мою, скажи, что лгу,
скажи, что мы с тобой не столь уж плохи,
скажи, что люди всё ж добры— и я
попробую в твои слова поверить.

перевод с болгарского Терджимана Кырымлы

Безизходност
на Александър Вутимски

Защо тъй рано трябваше да разбера,
че да живеем, е безкрайно унизително.
Сега е свършено. Аз трябва да умра,
да се простя с живота, който така обичах.

В тази безмилостна епоха, в която всяка стъпка
е свързана с позорни унижения,
една-едничка мисъл ме опива:
да мразя, да презирам, да убивам.

И да умра, трева ще никне върху гроба ми.
Човешки крак ще тъпче върху нея
в часа, когато слънцето ще грее
и влюбените птици в клоните ще пеят.

Бих изгорил на прах телото си,
но хората енергията ми ще хванат.
Дори на хищник да ме стори бог,
в зоологическата градина ще попадна.

Навън минава уморено здрача
и мойте сълзи капят върху масата.
За себе си ли плача аз сега
или за хората, в които мойта вяра е угаснала?

Вземи ръката ми, кажи, че аз се лъжа,
кажи, че ние с теб не сме тъй лоши,
кажи, че хората все пак са си добри -
аз искам в твойте думи да повярвам.

1937
Александър Геров
http://www.litclub.bg/library/bg/gerov/nachalo/bezizh.htm

Cтенли Куниц, "Отец и сын"

Вначале околицей города под вечер
я следовал за ним, затем— песчаным трактом,
что белее костяной муки, и полями,
милыми и творожыми, где спелые и грузные сливы
падали одна за другой.
Миля за милей я шёл, не чуя ног,
за тайным своим духовником,
пахшим тиной прудов, за ним, чья истая любовь
держала в цепях меня. Года шли, они летели как птицы.
Мы мчались спящей округой, где я был юн—
тишина стелилась ковром мне под ноги,
а ночь цепляла мне апельсин на чело.

Как я мог поведать ему свою историю,
каким тоном наугад одолеть пропасть,
сказав: "Облицованный дом, что ты построил,
мы утратили. Сестра вышла замуж и съехала.
И странно, что никаких вестей от неё нет.
Я жил на холме, где было слишком много комнат;
нам было светло в трудах, но не хватало тепла.
А когда свечерело, я забрался под холм.
Бумаги приходят каждый день.
Я одинок и нисколько не пла`чу".

У кромки пруда, гдё, хватая воздух, папоротники
подняли руки, я крикнул: "Отец, вернись! Ты знаешь
дорогу. Я сотру старую грязь с твоих одежд.
И следа, обещаю, не останется. Наставь
кружащего в межвоенном веке сына,
Гемарой* мягкого благородства,
ведь меня усыновят те, кто в трауре,
я побратаюсь с подкидышами
и сдружусь с невинными взглядами.
О, научи, как, молясь, остаться добрым".

Средь черепах и лилий он обратил ко мне
белую пустышку, свой лик невежды.

перевод с английского Терджимана Кырымлы
* http://en.wikipedia.org/wiki/Gemara

Father and Son

Now in the suburbs and the falling light
I followed him, and now down sandy road
Whitter than bone-dust, through the sweet
Curdle of fields, where the plums
Dropped with their load of ripeness, one by one.
Mile after mile I followed, with skimming feet,
After the secret master of my blood,
Him, steeped in the odor of ponds, whose indomitable love
Kept me in chains. Strode years; stretched into bird;
Raced through the sleeping country where I was young,
The silence unrolling before me as I came,
The night nailed like an orange to my brow.

How should I tell him my fable and the fears,
How bridge the chasm in a casual tone,
Saying, "The house, the stucco one you built,
We lost. Sister married and went from home,
And nothing comes back, it"s strange, from where she goes.
I lived on a hill that had too many rooms;
Light we could make, but not enough of warmth,
And when the light failed, I climbed under the hill.
The papers are delivered every day;
I am alone and never shed a tear."

At the water"s edge, where the smothering ferns lifted
Their arms, "Father!" I cried, "Return! You know
The way. I’ll wipe the mudstains from your clothes;
No trace, I promise, will remain. Instruct
You son, whirling between two wars,
In the Gemara of your gentleness,
For I would be a child to those who mourn
And brother to the foundlings of the field
And friend of innocence and all bright eyes.
О teach me how to work and keep me kind."

Among the turtles and the lilies he turned to me
The white ignorant hollow of his face.

Stanley Kunitz

Роберд Фицджеральд, "Ночные видения"

Поздно в холодной ночи без сна лежать,
молча жмурясь— и слушать ветер, зная,
сколь бестелесны эти слова; а тьма
пуста под моей крышей, а стёкла
дребезжат на ветру. Вот так лежать,
и представлять себе далёкие
неведомые чёрные моря,
тяжеленные плечи которых
окунаются в песок, и отлив,
и гром, грохочущий всегда.
Лёжа, друг мой, думаю я о том,
как летают вампиры— это сказка?
в просторных земных полостях, под луной—
их ночные стоны, и жгучий мороз.
Страшно, что давно преданный земле
клад моих костей попадёт им в руки.
Ни девы, ни духа при мне. Один, я
вспоминаю сады, сирень или сумрак
поздним летом нисходящий в город.
Лёжа, я замечаю, что года прочь—
боясь ветра и холодной постели,
я абсурдно одинок с тишиной,
с тишиной и с уловками своих слёз.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

Night Images

Late in the cold night wakened, and heard wind,
And lay with eyes closed and silent, knowing
These words how bodiless they are, this darkness
Empty under my roof and the panes rattling
Roughed by wind. And so lay and imagined
Somewhere far off black seas heavy-shouldered
Plunging on sand and the ebb off-streaming and
Thunder forever. So lying bethought me, friend,
What traffic ghouls have, or this be legend,
In low inland hollows of the earth, under
Shade of moon, the night moaning, and bitter frost;
And feared the riches of my bones, long given
Into this earth, should tumble to their hands.
No girl or ghost beside me, and I lonely,
Remembering gardens, lilac scent, or twilight
Descending late in summer on that town,
I lay and found my years departed from me,
And feared the cold bed and the wind, absurdly
Alone with silence and the trick of tears.

Robert Fitzgerald
http://www.poetryfoundation.org/poem/178374

Нагоре

Тагове: Стихотворения, болгария, стихи, переводы, болгарская, поэзия, александр, геров,

Гласувай:

Подобни постинги

Переводы из Кшиштофа Бачиньского (2)
Перевод. Ивайло Балабанов, "Вклад в...
Переводы из Кшиштофа Бачиньского (4)

Следващ постинг

Предишен постинг

Переводы. Александр Геров, "Мука"+ из поэзии США

Перевод. Александр Геров, "Исповедь"+ из поэзии США

Коментари

1. анонимен - Альтернативные источники энергии - энергосберегающие технологии, биотопливо, солнечные панели, ветряки, тепловые насосы
31.01.2012 10:27

<img>http://ecoenergy.org.ua/images/stories/solnechnie-batarei/india/300px-Solar_panels_in_Ogiinuur.jpg</img>

С помощью солнечных батарей Индия производит энергию значительно дешевле, нежели посредством сжигания дизеля, побуждая Сунила Миттала, миллиардера и поставщика мангового пюре для компании Coca-Cola, отвергнуть топливо в пользу фотоэлектрических панелей. С декабря 2010-го (согласно Bloomberg New Energy Finance) стоимость солнечной энергии в Индии снизилась на 28%. Причиной послужило 51%-ное падение цен на панели в прошлом году, когда 10 крупнейших в мире производителей во главе с Suntech Power Holdings Co. (Китай) удвоили производственные мощности.